KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Вообще за истёкший календарный год я лежала в больнице четыре раза. Рекорд, однако. Сразу же подчеркну: никаких претензий к медицинскому персоналу у меня за все эти «лёжки» не было. Не ожидайте от меня ужастиков о бездушных врачах и медсёстрах, которых интересуют только деньги, а отнюдь не здоровье больного.

А вот к властям у меня претензии есть, и думаю, не только у меня. Я сейчас  - о недавнем пребывании в гастроэнтерологическом отделении горбольницы №1.

В другое время года первая была бы – кормёжка. Пожелтевший заскорузлый минтай одним своим видом провоцировал рвотный рефлекс, не говоря уж о запахе... А давали его каждый день! Но это можно было компенсировать домашней едой, приносимой заботливыми родственниками или наличием продуктового ларька на первом этаже. Голод – не тётка. А вот холод!!!

17 градусов по Цельсию показал термометр в нашей палате. Прибрехал, по-моему. Ибо у меня в палате мёрзли уши и нос. Тёплая махровая пижама, сверху – вельветовые штаны и две шерстяных кофты – и зуб на зуб не попадал. Сестрички уговаривали: скоро дадут тепло, всегда в больницах и детсадах раньше, чем в квартирах дают. Обломались мы 3-го октября, когда глава наш, незабвенный Павел Евгеньевич объявил, что синоптики обещают скорое потепление, а посему нет смысла горячую воду в батареи подавать... Не нужно быть Нобелевским лауреатом по физике, чтобы понять: даже если на улице будет плюс 20, как обещали синоптики, в помещении плюс 24 от этого не станет!

Даже медработники поверх своей отутюженной и накрахмаленной формы надевали пестрые байковые халаты, шали, шарфы, а некоторые – и куртки. Ладно, мы – гастритчики, но в больнице лежали люди после операций, инсультов и т. п. «Терпите, люди, скоро лето, спасибо партии за это!» - так говорили в советские времена. Лето не скоро, но батареи в больнице стали горячими, когда к своему законному гастриту я приобрела ещё и незапланированный бронхит. Да и не я одна – кашляли и больные, и медсёстры, и врачи...

Ну, вот теперь можно спокойно рассказывать о персонале больницы, о котором у меня остались самые лучшие впечатления. Лечащий врач Ирина Викторовна после каждого анализа начинала разговор со слов: «Сразу хочу сказать – ничего страшного у вас не нашли». Процедурная сестра Люда, каждый раз, ища на моей руке вену (задача почти невыполнимая), приговаривала: «Ну, потерпи, лапочка, будет немножко больно» (а для меня укол в вену – тьфу, по сравнению с проколом пальца для общего анализа крови!) А уж  постовую сестру Любовь Ивановну я всю оставшуюся жизнь не забуду!

Дело было так. Поставила я с утра подмышку градусник, да и забыла про него. Майка, футболка, пижама, две кофты – грех там было ему не запутаться. Так я с ним весь день и проходила – на первый этаж к киоскам спускалась, по коридору фланировала... А вечером, идя по тому же коридору, вдруг услышала за спиной тихое «бдзынь!» Оглянулась – на полу лежит градусник расхреначенный. Что делать? Смыться по-тихому пионерско-комсомольское воспитание не позволило, пошла сдаваться на пост. Немолодая женщина, с суровым лицом, вместо ожидаемого: «... твою мать» сказала: «Ой, главное сейчас – ртуть собрать!» Принесла мокрые ватки, бумажки, водрузила очки на нос  и начала ползать на коленках, в поисках опасного металла. Я не смогла остаться в стороне, присела на корточки рядом. Следующие полчаса мы провели, как в увлекательной игре: я тыкала пальцем в сияющий шарик, а она «загоняла» его на бумажку, потом, свернув её желобком, посылала его в пузырёк. Иногда он проскакивал мимо, и всё начиналось сначала.

В разгар «игры» открылась дверь палаты напротив и, возникший в ней,  молодой человек сказал: «Ртуть? Это же опасно!»

- Э, дорогой,  - ответила медсестра,  - я за свою жизнь столько её собрала, что мне уже на Каплино лежать надо!

Когда операция «Антиртуть» благополучно закончилась, я виновато сказала: «Я думала, вы ругаться будете...»

- Да чего ругаться, дело житейское, всяко бывает,  - ответила Любовь Ивановна. Правда, когда через пару дней, в её дежурство, я подошла на пост за градусником, она радостно расхохоталась:

- Только сядь на кровать и с места не двигайся! По коридору с ним не шастай!

А ещё одно незабываемое впечатление – отношение к алкашам, которых  теперь, после упразднения вытрезвителей везут – куда бы вы думали? – в гастроэнтерологическое отделение. Отравление, чо, неважно чем. Каждый раз сёстры бегали по коридору с капельницами, разговаривали с «больными» по-человечески. Но однажды ночью, услышав очередной тарарам, я вышла в коридор и спросила медсестру:

- Опять алкаш?

- Нет, таблеток наглотался.

- В смысле?

- Суицид.

Полная любопытства, я присела в холле и услышала дальнейший разговор. Потерпевший невнятно просил позвонить жене. Медсестра дала ему телефон и он пробормотал:

- Иижай омнэ.

«Приезжай ко мне» - так можно было расшифровать эти слова. Куда, как, он проговорить не мог. Трубку взяла из его рук медсестра:

- Вашего мужа перевели из реанимации к нам, в гастроэнтерологию. Вы можете сейчас к нему приехать? Он в вас нуждается. Приезжайте, пожалуйста, вы ему очень нужны...

Пока ждали жену, несостоявшийся самоубийца вдруг спросил:

- Я... жить.... буду?

- Конечно, будешь, всё плохое уже позади, не волнуйся, думай о хорошем,  - ответила медсестра.

Через несколько дней он уже бодро топал по коридору и каждый раз, встречая его, я думала: что может заставить молодого красивого человека захотеть распрощаться с жизнью?

Кстати, насчёт молодых и красивых парней – их в начале октября в отделении появилось в гастроэнтерологии невиданное множество. Я спросила у врача: «Что за эпидемия?» Ответ: «Призывники». Ну да, ну да, язва желудка – стопроцентный откос от армии. Но знающие люди справку просто покупают. А эти, значит, больные, правда.

В общем, как писал Чуковский: «Слава, слава Айболиту! Слава добрым докторам!»

За ту зарплату, что они получают в государственных больницах, могут работать только очень добрые люди. Дай Бог им здоровья!

Лёка, специально для  kavicom.ru