KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Константин Меркулович Агеев, архитектор по образованию, много лет служил при Земском собрании. Естественно, его приглашали, или точнее, консультировались с ним все старооскольцы, начинавшие новое строительство дома, каких-либо зданий или перестройки старых. Приглашали его и на ревизии по определению аварийных домов и других строений. Характер у деда был любознательный. Он много раз проводил всевозможные исследования, пользовался буровым шнеком, определяя состав почвы под предполагаемым строительством. И при этом ни разу не обнаружил, ни заваленных, ни сохранившихся подземных ходов.

Только его дед, Евлампий Платонович, мой прапрадед обнаружил на бывшем дворе Трифоновых погреб в три этажа. В 1956 году, я со своим товарищем Федотовым Виктором Андреевичем (он только что закончил Харьковский архитектурный институт и работал на Старооскольском мехзаводе) строил на прирельсовой базе дробелитейный цех. Им овладела безудержная идея тоже поискать где-нибудь выход, пусть даже заваленный, подземного хода. Я его отговаривал от этой затеи. Рассказывал ему, что не только мой дед, но и дядя Илья Константинович всем курсом реального училища, вооруженные лопатами и кирками, при поддержке местных жителей, все лето 1909 года обследовали меловые отложения старого города, но ничего не нашли.

Оставить товарища в таком серьезном деле я не мог, да и самому было интересно, потому согласился помогать ему, чтобы доказать свою правоту. Для исследований мы с Виктором Андреевичем раздобыли 12-метровый стальной прут со шнековым наконечником. Начав работу, мы рассуждали логически. Если наши предки задумали рыть подземный ход у подножья меловых круч, до наших дней дошел бы, даже через 100 лет отработанный грунт. Кроме того у подножья ход оставался бы незащищенным от врагов разных мастей. Его могли бы рыть чуть ниже вершины или посередине, между вершиной и подножьем. Отработанный мел сам падал бы вниз. Но ничего подобного нам не встречалось. За два года мы планомерно, не спеша, обследовали юго-западный склон метр за метром. Единственно, что обнаружили почти у каждого двора имелся погреб под гору.

Северо-восточная сторона, начиная от улицы Ленина и до реки Оскол, начиналась отложениями глины. Граница мела и глины и по сей день ярко выражена. Она проходит от улицы Володарского. Как бы между улицей Ленина и Пролетарской, обрывистой бровкой идет до аэродрома через лес Горняшку, старооскольское кладбище и городской сквер. На этой границе часто встречались провалы и обнаруживались пустоты. Здесь в давние времена добывали глину старооскольские гончары. Глина может быть за миллионы лет, органично смешалась с мелом и представляла собой пластичную массу, не требующую дополнительного замешивания. Она очень хорошо поддавалась обработке и обжигу при изготовлении посуды, игрушек и прочей домашней утвари.

Продолжая поиски, Федотов отыскал последнего представителя богатого рода купцов Макаровых, Игната Макарова. Он обладал феноменальной памятью и очень гордился тем, что его предки два с половиной века владели кирпичными заводами в Осколе. (Практически все старые дома города выложены из их кирпича и отличаются от современных зданий стенами почти в метр толщиной).

Игнат рассказал ему, что никто из его предков, работая в различных карьерах уезда, ни разу не обнаружил подземных ходов. Но Федотову и этого было мало, он настойчиво продолжал поиски. Его рвение было бы понятно, если бы речь шла о кладах, подземных хранилищах, вроде библиотеки Иван Грозного, ожидался какой-либо другой материальный стимул. Ничего похожего, кроме болезненного упрямства им не двигало. Чем дальше, тем больше проявлялась навязчивая идея – найти то, чего не было.

Последние годы Федотов работал один. Над ним открыто смеялись, советовали бросить поиски, но еще много лет видели его на улицах города с буром в руках, спешащего по делам. Он убедился, что под старым городом нет подземных ходов в том смысле, как о них рассказывали старожилы. Анализируя все байки и наработанный материал, он догадался, почему среди местных жителей продолжают жить столь привлекательные легенды. С одной стороны всем хотелось тайны, мол, наш город особенный, с другой – мало-мальская почва для домыслов все же имелась. Как правило, церкви в любые времена имели подземные коридоры, связывающие просвирочную с подвалом храма и домом священника. Когда большую часть церквей снесли, на их месте появились новые строения и, понятно, что при их закладке натыкались на подземные ходы. Вроде бы правильные выводы, тем не менее, не охладили его пыла.

Изучив все окрестности, доступные материалы, пообщавшись со старожилами, он окончательно пришел к выводу, что мифы и предания всего лишь красивые сказки старожилов. После такого заключения Федотов прожил недолго, впал в депрессию, начал пить, разговаривать сам с собой и проклинать фантазеров, которым посвятил лучшие годы жизни.

Из воспоминаний Александра Ивановича Агеева, потомственного старожила.