Посвящается всем жертвам авиакатастрофы борта № 9268.
Все, что вы прочитаете ниже, лишь фантазия автора. Однако, в какой-то степени, все описанное могло происходить в действительности. Скорее- это некий собирательный образ, основанный на моих переживаниях связанных с произошедшей трагедией.
Я знаю, что своим повествованием могу навлечь негодование и даже гнев читателей. Но я, ни в коем случае не хотел и не хочу оскорбить ни чьих чувств, тем более чувств родственников погибших людей. Произошла страшная трагедия, в причинах которой, еще предстоит разобраться следователям. Для нас же важно не забыть случившееся, оставить память о катастрофе в наших сердцах, а может быть, попробовать взять частичку боли на себя. Именно поэтому я предлагаю вам прочитать нижеизложенный текст. В нем нет имен и лиц, любой из пассажиров этого рейса мог быть его героем , равно, как и любой из встречающих. А может быть, здесь все они вместе, разом. Я не знаю.
Все диалоги - вымысел автора.
Санкт Петербург, Пулково.
В здание аэропорта вошел мужчина. В одной руке он держал ярко красную розу на длинной ножке, в другой - мобильный телефон, на дисплей которого периодически кидал беглый взгляд. Уверенным шагом подошел к информационному табло, остановился, поискал взглядом нужный рейс, улыбнулся и быстро двинулся в зал ожидания. Там он нашел свободное место, удобно устроился и тотчас начал что-то быстро-быстро набирать на телефоне.
За четыре часа до этого.
Она:
Дорогой, ты представляешь, в этих отелях ничего не меняется. У нас опять украли день
. Перенесли вылет с вечера на утро))). Я негодую. И вообще, мне кажется, я еще не до конца отдохнула. Вот почему ты спишь? Соня, просыпайся, не видишь, твоя любимая жена уже все глазоньки проглядела. Дрыхнет он! Я сейчас обижусь и кинусь в объятия горячему арабу. Привет, кстати.)))
Он:
Привет, Зая, я сплю! Ну или спал. Ого, вылет утром! Ну, они настоящие козлы. На твоем месте, я бы обратился в Российское посольство, а лучше в ООН)). Кстати, сообщи номер рейса, я постараюсь вас встретить. Слава богу сегодня суббота, так бы пришлось падать на колени перед боссом, рвать рубаху и кричать – Отпусти, Василич, жену 10 дней не видел.
Вах, Араба зерееежююю, да! Как там малявка?
Она:
Да спит пока, сейчас фотку скину, зырь.
Он:
Не грузится что-то. О, пришла. Ну, совсем загорела. Поцелуй ее от меня. А фотку жены, ты, значит, решила не кидать. Зажала. Ладно-ладно.
Она:
Жена сейчас страшная, ненакрашенная, сонная
. Зачем она тебе такая. Давай, она тебе из аэропорта скинет фотографию, когда будет в форме.
Он:
Да да, скинь мне свою фотку в форме стюардессы))).
Она:
)))))))))))))) Дурак! Как узнаю номер рейса, сразу сообщу. Ладно, будем собираться, а то скоро автобус подъедет. Пора прощаться с Египтом и морем. Может быть, успею кинуть монетку.
До связи, целую. Будет минутка или халявный Wi Fi. Напишу.
.
Аэропорт Шарм-эш-Шейх. 2 часа до вылета.
Автобус устало подкатил к зданию аэропорта. Остановился, тяжело выдохнул, и выпустил новую партию туристов. Солнце едва коснулась горизонта. Через пару часов оно встанет на крыло и безжалостными лучами опалит землю. В стране наступит очередной жаркий день.
Вереница людей, подхватив багаж, двинулась в здание аэропорта. Впереди их ждал длинный перелет и такая желанная встреча с родным городом. Все, чего им сейчас хотелось – быстрее оказаться в салоне самолета, а еще лучше, в дождливом осеннем Питере. Попасть домой, принять душ и слопать тарелку настоящего борща. Пройдя ворота аэропорта, все они вмиг становились пассажирами.
Около стоек регистрации скопилась огромная разношерстная толпа, непрерывно галдящая на разных языках, смеющаяся, переминающаяся с ноги на ногу. Все эти люди скоро пройдут необходимую процедуру регистрации, а после, растворятся, рассосутся по терминалу, чтобы вновь собраться непосредственно перед вылетом.
Он:
Ауу, вы там где, семья? Я уже побрился, помылся и готов к встрече. Прием.
Она:
Не кричи, мы тут на регистрации, эти арабы, как всегда не спешат, сканируют каждого взглядом, сейчас пройдем регистрацию напишу. Кстати, я узнала номер нашего рейса. Запомни - 9268.
Она:
Дорогой мой, а скажи-ка, ты холостяцкую берлогу убрал или там конь не валялся?
Он:
Ты плохо думаешь о муже. Берлога убрана, обед приготовлен, бутылки сданы))). Кстати, о бутылках, ты в «дьюти фри» не заскочишь, а то мужу очень пить хочется?
Она:
Оказывается, муж у меня алкоголик, ладно, исключительно из-за того, что соскучилась, заскочу. Куплю мужу попить))))).
Блииин, чем ближе к вылету, тем сильнее разыгрывается моя аэрофобия, прямо приступы паники.
Он:
Не боись, по статистике шанс погибнуть в авиакатастрофе ничтожен и практически равен нулю. Уже днем будешь сидеть со мной в берлоге и пить «дьютифришные» напитки, с улыбкой вспоминая свои страхи.
Она:
Ага, тебе хорошо, ты там, на земле, а я через час с небольшим, буду болтаться в воздухе и вздрагивать при каждом толчке и повороте. У меня похолодеют пальцы и пересохнет горло, будет громко стучать сердце и поднимется давление. Ох. И эта пытка будет длиться несколько часов.
Он:
Я буду мысленно с тобой, рядом, в кресле, буду держать тебя за руку и рассказывать о том, какой вечер тебя сегодня ждет. Ты, вроде, обещала фотку жены, шли немедленно.
Она:
Жена сейчас взволнована. А что за вечер?
Он:
Шли, говорю.
Она:
Не-а
Он:
Ну, Заяяя!
Она:
Ладно, получай, сам виноват! Так что за вечер меня ждет?
Он:
Вечером и узнаешь, тсссс.
Ого, какая у меня красивая жена, представляю, как арабы распускали слюни, украдкой поглядывая на нее, особенно, когда она загорала у бассейна.
Она:
Засранец, льстец! Ладно, я в duty free, позже напишу, а про вечер все же интересно, теперь до конца полета буду мучиться раздумьями. Ну уж молчи, пусть будет сюрприз.
Он:
Хорошо. Давай. Я на связи.
Она:
Нет, ну что за сюрприз? Ррррррррррррр
Он:
Тсссссс.
Аэропорт Шарм-эш-Шейх. Борт № 9268. Взлетно-посадочная полоса. 20 минут до вылета
Огромный самолет навис всем своим корпусом над пассажирами. Расправил крылья, открыл двери, приготовившись впустить в свое чрево сотни людских судеб. Гулкие шаги по трапу, словно стук сердец, через минуту затих, растворился в утреннем мареве. Спустя некоторое время, все двери были закрыты, отделив пассажиров тонкой металлической обшивкой от внешнего мира. Еще через минуту лайнер подберется, сожмется в тугую пружину и выстрелит серебристой стрелой в воздух. С этого момента жить ему и его пассажирам останется ровно 23 минуты.
Она:
Мы уже в самолете, дочка передает тебе привет. Бутылочку виски я тебе купила, ну и себе духи, ля, ля, ля. Не ругайся, не смогла устоять. Что-то я нервничаю.
Он:
О, жена купила мужу виску. Ура. Муж сегодня напьется и будет спаивать жену
.
Не волнуйся, все будет хорошо, я обещаю.
Она:
Хорошо, попробую взять себя в руки, тут еще работает интернет, но я в любой момент могу отключиться, поэтому, прими заказ, купи мне пожалуйста сметаны, так хочется, прямо бы ведро съела. Мммммм?
Он:
Ладно, куплю
Она:
Только пятнадцатипроцентную и дочка просит большую шоколадку.
Он:
Ну что с вами делать, куплю конечно. Вы там взлетать еще не собираетесь?
Она:
Да что-то тянут со взлетом, сидим пока. О, кажется все, сейчас будем взлетать, просят телефоны выключить и пристегнуться.
Я буду писАть, пока есть возможность, если что, могу отключиться.
Он:
Вас понял, леди, удачного полета и хорошей посадки. А на посадке, вас будет ждать самый соскучившийся и изголодавшейся по женскому вниманию мужчина в мире, ну, по крайней мере в Питере – это точно)).
Санкт Петербург. Пулково. Зал ожидания.
Мужчина склонился над телефоном, очень быстро набирая пальцами текст. Время от времени улыбался, оглядывал помещение аэропорта и вновь погружался в переписку. В отличии от своей супруги, он любил аэропорты и любил летать, поэтому, приехал задолго до прибытия рейса 9268. Ему нетерпелось встретить любимую жену и дочку. Это нетерпение он изливал в строчки, небрежным движением пальца, кидая их во всемирную паутину.
Аэропорт всегда завораживал его своей организованной суетой, сотканной из снующих пассажиров, взлетающих и садящихся лайнеров, людей в строгой форме. Удивлял разнообразием культур, языков, традиций. Находясь в аэропорту, он всегда испытывал легкое волнение и возбуждение. Так было и в этот раз.
Он:
Пока вы там летите, я хочу поболтать. В Питере сейчас не самая плохая погода. Так что, процесс акклиматизации будет суров, но небезнадежен. Правда придется сменить шорты и маечку на куртку и осенние сапоги. Слышу, слышу, что сапоги нужно еще купить, завтра займемся этим вопросом.
Он:
Тебе хорошо, у тебя еще неделя отпуска, поэтому ты успеешь грамотно подойти к трудовой деятельности, а мне в понедельник на работу, эх. Наверное я никогда не дождусь отпуска. Вот улечу один в Египет, будешь знать.
Он:
Если честно, я соскучился. Нет, не буду врать, первые три четыре дня, ничего такого не чувствовал. Но с каждым днем, одиночество все сильнее наваливалось на меня. И сейчас я жду не дождусь, когда смогу обнять вас.
Он:
Кажется, скоро ваш рейс прибывает, но что-то пока никакой информации нет, как всегда, все будет внезапно и придется бежать и давиться в толпе встречающих.
Он:
Вот так живешь с человеком годами, он всегда рядом, можно пощупать, перекинуться парой слов, можно даже поругаться. И он всегда рядом. И вдруг, раз и этого человека нет уже 10 дней, с кем говорить, кого трогать? По настоящему понимаешь, насколько важен тебе этот человек только в разлуке. В такие моменты я знаю, что Люблю тебя и дочку тоже Люблю! Обеих вас!!!
Он:
Что –то я волнуюсь, ваш рейс должен уже вот-вот сесть и никакой информации.
Санкт Петербург. Пулково.
Из раздумий его выдернул голос, который предлагал всем встречающим рейс 9268, подойти к стойке информации. Сердце запрыгало в груди, воздух остановился на входе в легкие, слюна стала кислой. А потом были слова, они сплетались в один сплошной гул, который резал уши, незнакомыми, чужими звуками. Мозг отказывался воспринимать эти страшные звуки. Гул в ушах нарастал, казалось, перепонки вот-вот лопнут. Внезапно, что-то порвалось внутри и на него навалилась непроницаемая вязкая глухота. Он видел, как кто-то обессилено и беззвучно садился прямо на пол, кто-то закрыв лицо руками не пытался сдерживать слез. Были и те, кто не верил в происходящее, раз за разом, сверяя информацию о номере рейса со своими данными, в надежде, что перепутана цифра.
Над аэропортом повисла тишина. Нет, люди все так же шли на посадку, разговаривали, пили кофе. Но оглушающая тишина опустилась именно над ним, сковав все звуки в непроницаемый кокон. Ни одно слово не могло покинуть его оболочку, ни один крик не мог проткнуть его границы .
Он вышел на улицу, непонимающим взглядом посмотрел на серое небо, похлопал себя по карману куртки в поисках сигарет. Вспомнил, что бросил курить. Сел на корточки, пытаясь выпустить всю боль, внезапно сковавшую грудь. Не помогло. Мимо проезжали машины скорой помощи. Проходили какие-то люди, потом его окружили работники МЧС, один из них пытался, что-то спросить, но он так и не слышал его голоса.
Он не понимал, да и не хотел понимать, что случилось, сознание пыталось подавить чувства, защитить от боли. Тщетно. Боль врезалась острыми осколками в каждую клеточку его организма, уничтожая его прошлое и лишая будущего. Из этого состочния его выдернул сигнал телефона. С таким звуком приходили сообщения только от жены. Сердце ухало и готово было выпрыгнуть из груди. Расстегнув карман, мужчина судорожно достал телефон, сдвинул дрожащими пальцем заставку, весь обратилсяив зрение. На него, в безмолвной тоске и в циничной жестокости уставились буквы. Он прочитал их несколько раз, после чего, обессилено сел прямо на асфальт. Сколько он просидел в такой позе, наверное, никогда не сможет вспомнить. Может быть пять минут, а может - пять часов. Потом он поднялся, вытер рукавом куртки глаза, положил телефон на лавочку, рядом бережно сложил розу. И нетвердой походкой двинулся на стоянку. Телефон так и остался лежать на лавочке, высвечивая последнее сообщение
Она:
Ну вот, кажется мы взлетаем.
Прощай Египет. Привет Россия!
Люблю тебя, до встречи!
В авиакатастрофе над Синаем погибло 224 человека…
Motorazor.